Прошение помещика В.А. Балашева тульскому губернскому комиссару о принятии мер против захватов его земли крестьянами Ржавской вол. Крапивенского уезда.
20 апреля 1917
Сего 15 апреля за №246 я послал Вам письменное заявление об оказании мне защиты против самовольных поступков крестьян с. Ржавы, дер. Сороченки и дер. Зубаревки, чьи надельные земли окаймляют мое имение при с. Ржаве и пустоши Ясенках, и о присылке от вашего имени уполномоченного для вразумления крестьян и прекращении их самовольных выступлений. Я ожидал приезда ко мне вашего уполномоченного вчера, 19 сего апреля, нарочно для этого прибыв в свое имение (в 7-ми верстах от ст. Лазарево Московско-Курской ж. д.); однако, никого я не дождался. Между тем, своевольные действия продолжаются и усиливаются, никем не сдерживаемые, ибо даже ржавский волостной старшина, единственное лицо, коему довлеет ныне наводить порядок в деревне, уже более недели назад уехал в Тулу, а затем в Петроград и оттуда неизвестно когда вернется. Таким образом, никакой власти на месте нет, и царит безудержный произвол. Вчера и третьего дня я письменно обращался к сельским старостам с. Ржавы и дер. Сороченки, но мои заявления оставлены были без внимания. Как я вам уже писал, из моей Ясенковской рощи выжит лесной сторож, под влиянием угроз ушедший оттуда, лесная сторожка растаскивается по частям, равно как и двор при ней; выбраны двери, оконные рамы, перегородки, потолок, расхищен омшаник, где хранились пчелиные ульи и колоды, а также забор вокруг пасеки, порублено и увезено несколько саженых березок(строевого леса), народ безвозбранно ходит в мой лес за хворостом и дровами, и лес мой теперь остался без всякой охраны. Об этом я письменно заявил волостному старшине, но никаких мер не принято, а я бессилен сберегать свой лес. Крестьянская скотина пасется, вопреки моему письменному запрету, на моих угодьях, вытравливая корма, причем пренебрежение к чужому достоянию настолько безгранично, что крестьянские лошади и коровы пускаются на выпас даже на мои поля, засеянные пшеницей и рожью, и мои посевы озимого хлеба вытравливаются и вытаптываются крестьянской скотиною. Мои письменные заявления никакого воздействия не оказывают. Крестьянам как местным, так и окрестным, по-видимому, запрещено кем-то брать землю у меня внаем под посев овса(как бывало раньше) и приходившие ко мне со стороны крестьяне-съемщики убоялись у меня снимать землю, опасаясь, что их прогонят с поля. В то же время, крестьяне запахали мои пахотные земли под посев овса, причем худшие десятины бросали необработанными, а выбирали только лучшие земли. Они, вопреки моему запрету, запахали даже землю у самого гумна, предназначенного мною под пар и посев ржи урожая 1918 г., запахав при этом даже мой клевер на соседнем клине. Теперь мне негде будет кормить свою рогатую скотину и лошадей, так как по вспашке другого небольшого участка под посев пшеницы у меня не окажется свободных угодий под выпас скотины, мне негде будет и сеять рожь. Крестьяне могли вспахать и засеять овсом (для нужд армии) яровой клин за большой дорогой, но они, против моей воли, захватили лучшую навозную землю и лишили меня возможности и кормить мою скотину и производить посев ржи в потребном для моего хозяйства объеме. Я прошу о защите немедленной, так как, если этот озимый мой клин(за вспашку его я готов заплатить крестьянам) будет засеян крестьянским овсом, если мои посевы ржи и пшеницы будут вытравлены крестьянскою скотиною, не дадут мне никакого урожая. Я прошу вразумить крестьян, с коими я до сих пор всегда жил душа в душу, по-добрососедски, и остановить и расхищение моего леса, и уничтожение моих посевов, и вспашку, и засев овсом моего парового клина(между Исаевским верхом, Сороченскою межою и большою дорогой). Прошу о решительном принятии мер. 20 апреля 1917 г.
Владимир Андреевич Балашев
20 апреля 1917
Сего 15 апреля за №246 я послал Вам письменное заявление об оказании мне защиты против самовольных поступков крестьян с. Ржавы, дер. Сороченки и дер. Зубаревки, чьи надельные земли окаймляют мое имение при с. Ржаве и пустоши Ясенках, и о присылке от вашего имени уполномоченного для вразумления крестьян и прекращении их самовольных выступлений. Я ожидал приезда ко мне вашего уполномоченного вчера, 19 сего апреля, нарочно для этого прибыв в свое имение (в 7-ми верстах от ст. Лазарево Московско-Курской ж. д.); однако, никого я не дождался. Между тем, своевольные действия продолжаются и усиливаются, никем не сдерживаемые, ибо даже ржавский волостной старшина, единственное лицо, коему довлеет ныне наводить порядок в деревне, уже более недели назад уехал в Тулу, а затем в Петроград и оттуда неизвестно когда вернется. Таким образом, никакой власти на месте нет, и царит безудержный произвол. Вчера и третьего дня я письменно обращался к сельским старостам с. Ржавы и дер. Сороченки, но мои заявления оставлены были без внимания. Как я вам уже писал, из моей Ясенковской рощи выжит лесной сторож, под влиянием угроз ушедший оттуда, лесная сторожка растаскивается по частям, равно как и двор при ней; выбраны двери, оконные рамы, перегородки, потолок, расхищен омшаник, где хранились пчелиные ульи и колоды, а также забор вокруг пасеки, порублено и увезено несколько саженых березок(строевого леса), народ безвозбранно ходит в мой лес за хворостом и дровами, и лес мой теперь остался без всякой охраны. Об этом я письменно заявил волостному старшине, но никаких мер не принято, а я бессилен сберегать свой лес. Крестьянская скотина пасется, вопреки моему письменному запрету, на моих угодьях, вытравливая корма, причем пренебрежение к чужому достоянию настолько безгранично, что крестьянские лошади и коровы пускаются на выпас даже на мои поля, засеянные пшеницей и рожью, и мои посевы озимого хлеба вытравливаются и вытаптываются крестьянской скотиною. Мои письменные заявления никакого воздействия не оказывают. Крестьянам как местным, так и окрестным, по-видимому, запрещено кем-то брать землю у меня внаем под посев овса(как бывало раньше) и приходившие ко мне со стороны крестьяне-съемщики убоялись у меня снимать землю, опасаясь, что их прогонят с поля. В то же время, крестьяне запахали мои пахотные земли под посев овса, причем худшие десятины бросали необработанными, а выбирали только лучшие земли. Они, вопреки моему запрету, запахали даже землю у самого гумна, предназначенного мною под пар и посев ржи урожая 1918 г., запахав при этом даже мой клевер на соседнем клине. Теперь мне негде будет кормить свою рогатую скотину и лошадей, так как по вспашке другого небольшого участка под посев пшеницы у меня не окажется свободных угодий под выпас скотины, мне негде будет и сеять рожь. Крестьяне могли вспахать и засеять овсом (для нужд армии) яровой клин за большой дорогой, но они, против моей воли, захватили лучшую навозную землю и лишили меня возможности и кормить мою скотину и производить посев ржи в потребном для моего хозяйства объеме. Я прошу о защите немедленной, так как, если этот озимый мой клин(за вспашку его я готов заплатить крестьянам) будет засеян крестьянским овсом, если мои посевы ржи и пшеницы будут вытравлены крестьянскою скотиною, не дадут мне никакого урожая. Я прошу вразумить крестьян, с коими я до сих пор всегда жил душа в душу, по-добрососедски, и остановить и расхищение моего леса, и уничтожение моих посевов, и вспашку, и засев овсом моего парового клина(между Исаевским верхом, Сороченскою межою и большою дорогой). Прошу о решительном принятии мер. 20 апреля 1917 г.
Владимир Андреевич Балашев
Комментариев нет:
Отправить комментарий